Балет отно­сит­ся к чис­лу глав­ных куль­тур­ных досто­я­ний Рос­сии. С этим тези­сом слож­но спо­рить: на пред­став­ле­нии стра­ны во вре­мя Олим­пий­ских игр в Сочи высту­па­ли тан­цо­ры Боль­шо­го теат­ра, а на бук­ве «Р» в алфа­ви­те из пре­зен­та­ци­он­но­го роли­ка ожи­да­е­мо зна­чил­ся «Рус­ский балет». Пояс­не­ние для ино­стран­цев было более широ­ким — «Diaghilev’s Russian ballet». О том, чем был «Рус­ский балет Дяги­ле­ва» и как он повли­ял на исто­рию XX века, VATNIKSTAN рас­ска­зы­ва­ет через пере­пле­те­ние судеб его основ­ных деятелей.


«Рус­ский балет Дяги­ле­ва» — соби­ра­тель­ное назва­ние балет­ной антре­при­зы, осно­ван­ной Сер­ге­ем Дяги­ле­вым. Объ­еди­не­ние суще­ство­ва­ло боль­ше 20 лет, про­сла­ви­ло рус­ское искус­ство во Фран­ции, Вели­ко­бри­та­нии, Мона­ко и дру­гих стра­нах Евро­пы, опре­де­ли­ло на мно­го лет направ­ле­ние раз­ви­тия евро­пей­ской и миро­вой куль­ту­ры. В раз­ное вре­мя с «Рус­ски­ми сезо­на­ми» сотруд­ни­ча­ли почти все клю­че­вые дея­те­ли искус­ства XX века — Пикассо, Стра­вин­ский, Про­ко­фьев, Бакст, Бенуа, Кокто, Дебюс­си, Матисс и дру­гие. Хро­но­ло­ги­че­ски исто­рию «Рус­ско­го бале­та» при­ня­то делить на вехи, свя­зан­ные с име­на­ми соли­стов труп­пы (Нижин­ский — Мясин — Лифарь), но начи­нать все­гда сле­ду­ет с осно­ва­те­ля — Сер­гея Пав­ло­ви­ча Дягилева.

Сер­гей Дяги­лев (спра­ва) и фран­цуз­ский писа­тель Жан Кокто, сотруд­ни­чав­ший с «Рус­ским балетом»
Худож­ник Паб­ло Пикассо в рабо­те над деко­ра­ци­я­ми бале­та «Парад» из репер­ту­а­ра «Рус­ско­го балета»

Дяги­лев умел зара­ба­ты­вать день­ги на искус­стве. Он орга­ни­зо­вы­вал выстав­ки, изда­вал жур­нал «Мир искус­ства», рабо­тал на Импе­ра­тор­ские теат­ры, пытал­ся сочи­нять музы­ку сам, беря уро­ки у Рим­ско­го-Кор­са­ко­ва. Его куль­тур­ные аван­тю­ры, пусть они и оста­ви­ли зна­чи­тель­ный след в исто­рии, боль­шой при­бы­ли не при­нес­ли. Так было, в общем-то, и с «Рус­ски­ми сезо­на­ми». Ино­гда финан­со­во успеш­ные, ино­гда балан­си­ру­ю­щие на гра­ни банк­рот­ства, они не сде­ла­ли Дяги­ле­ва мил­ли­о­не­ром, хотя поз­во­ли­ли и ему, и всем участ­ни­кам труп­пы без­бед­но суще­ство­вать мно­гие годы.

«Рож­де­ние» антре­при­зы обо­зна­ча­ют, как пра­ви­ло, 1907 годом, когда Дяги­лев выез­жа­ет с рус­ски­ми арти­ста­ми в Евро­пу, орга­ни­зуя опер­ные выступ­ле­ния под общим назва­ни­ем «Рус­ские сезо­ны». В поста­нов­ке «Бори­са Году­но­ва» в Пари­же при­ни­мал уча­стие в том чис­ле Фёдор Шаля­пин. Через два года Дяги­лев вер­нул­ся с балет­ной труп­пой, в состав кото­рой при­гла­сил соли­стов Импе­ра­тор­ских теат­ров — Миха­и­ла Фоки­на, Анну Пав­ло­ву, Тама­ру Кар­са­ви­ну и Вац­ла­ва Нижинского.


Вацлав Нижинский

Вац­лав Нижин­ский несколь­ко лет будет веду­щим тан­цов­щи­ком «Рус­ско­го бале­та», а чуть поз­же — его глав­ным балет­мей­сте­ром. В исто­рии миро­во­го бале­та не най­дёт­ся, пожа­луй, ни одно­го име­ни, спо­соб­но­го кон­ку­ри­ро­вать с Нижин­ским по зна­чи­мо­сти и извест­но­сти. Его назы­ва­ли «чело­ве­ком-пти­цей», «вось­мым чудом све­та», Сара Бер­нар писа­ла, что он «вели­чай­ший актёр совре­мен­но­сти», им вос­хи­ща­лись все евро­пей­ские столицы.

Вац­лав Нижин­ский в бале­те «Пет­руш­ка»

Ком­по­зи­тор Игорь Стра­вин­ский и балет­мей­стер Миха­ил Фокин вспо­ми­на­ли, что за пре­де­ла­ми сце­ны Вац­лав слов­но бы терял вся­кую инди­ви­ду­аль­ность, его мож­но было взять за руку и вести куда угод­но, он не сопро­тив­лял­ся вли­я­нию, и имен­но поэто­му дол­гое вре­мя оста­вал­ся для Дяги­ле­ва с его дес­по­тич­ным харак­те­ром самым люби­мым из фаворитов.

С Нижин­ским в глав­ной роли были постав­ле­ны «Даф­нис и Хлоя» Раве­ля, «Пет­руш­ка» Стра­вин­ско­го, «Шехе­ре­за­да» Рим­ско­го-Кор­са­ко­ва, «Виде­ние розы» Вебе­ра, но Дяги­ле­ву хоте­лось, что­бы его люби­мец не толь­ко тан­це­вал, но и ста­вил бале­ты. Пер­вый опыт — «После­по­лу­ден­ный отдых фав­на» — обер­нул­ся скан­да­лом из-за непри­я­тия пуб­ли­кой эро­ти­че­ских сцен, но хорео­гра­фия Нижин­ско­го и его испол­не­ние всё же были при­зна­ны гени­аль­ны­ми. Делая упор на рит­мо­пла­сти­ку, Вац­лав рефор­ми­ро­вал эсте­ти­ку балета.

«После­по­лу­ден­ный отдых фав­на» — одно­ак­то­вый балет, прак­ти­че­ски с одним Нижин­ским в испол­ни­те­лях, «Рус­ско­му бале­ту Дяги­ле­ва» нуж­но было что-то более мас­штаб­ное, и тогда Игорь Стра­вин­ский с Нико­ла­ем Рери­хом рас­ска­зы­ва­ют импре­са­рио свою новую идею — леген­дар­ную «Вес­ну свя­щен­ную». Пер­вым на сцене её берет­ся ста­вить Нижинский.

Эскиз деко­ра­ций «Вес­ны свя­щен­ной». Худож­ник — Нико­лай Рерих

Труп­па жало­ва­лась на пере­мен­чи­вость харак­те­ра Нижин­ско­го, на излиш­нюю вспыль­чи­вость, на непо­нят­ность его идей. Стра­вин­ский после каж­дой репе­ти­ции тре­бо­вал сме­нить балет­мей­сте­ра, пото­му что Нижин­ский не слы­шал музы­ки. Дяги­лев оста­вал­ся непо­ко­ле­бим в сво­ем жела­нии видеть имен­но «Вацу» балет­мей­сте­ром новой поста­нов­ки. Это стрем­ле­ние Сер­гея Пав­ло­ви­ча сде­лать из веду­ще­го соли­ста балет­мей­сте­ра харак­тер­но, в прин­ци­пе, для его под­хо­да к рабо­те. И Мясин, и Лифарь в даль­ней­шем тоже будут про­бо­вать себя в каче­стве поста­нов­щи­ков про­грамм. «Вес­ну свя­щен­ную» осви­щут в Пари­же во вре­мя пре­мье­ры, и взбе­шён­ную пуб­ли­ку будут успо­ка­и­вать, выклю­чая свет.

Нижин­ский оста­нет­ся самым извест­ным и самым резо­нанс­ным из всех, кто сотруд­ни­чал с «Рус­ски­ми сезо­на­ми». Он поста­вит все­го четы­ре бале­та («Вес­на свя­щен­ная», «После­по­лу­ден­ный отдых фав­на», «Игры» и «Тиль Улен­шпи­гель»), но даже упо­ми­на­ние толь­ко двух пер­вых, как пра­ви­ло, застав­ля­ет блед­неть любо­го, кто вооб­ще слы­шал в сво­ей жиз­ни сло­во «балет». Послед­ний из бале­тов Нижин­ско­го, «Тиль Улен­шпи­гель», будет постав­лен без одоб­ре­ния Дяги­ле­ва во вре­мя аме­ри­кан­ских гастро­лей. Там же, в Аме­ри­ке, Нижин­ский женит­ся на вен­гер­ской ари­сто­крат­ке Ромо­ле Пуль­ской. Дяги­лев узна­ет об этом из пись­ма сво­е­го заме­сти­те­ля. Лифарь писал в сво­их воспоминаниях:

«Дяги­лев меч­тал всю жизнь о семье и думал создать семью со сво­им „един­ствен­ным“, но этот „един­ствен­ный“ все­гда ухо­дил от него к жен­щине и созда­вал свою семью с жен­щи­ной, остав­ляя его в страш­ном, пуга­ю­щем оди­но­че­стве, в оди­но­кой пустыне. В этом заклю­ча­лась тра­ге­дия Дяги­ле­ва, кото­рую он в пер­вый раз пере­жил тяже­ло, как удар — он, счаст­лив­чик, бало­вень жиз­ни! — когда Ромо­ла Пуль­ска похи­ти­ла его Нижинского».

Дяги­лев тяже­ло пере­жи­вал раз­рыв с фаво­ри­том, но про­стить его не мог. Эпо­ха Вац­ла­ва в «Рус­ском бале­те» закон­чи­лась. Когда Нижин­ский при­шел на поста­нов­ку «Рус­ско­го бале­та» в Пари­же после раз­ры­ва с Дяги­ле­вым, Жан Кокто и дру­гие при­я­те­ли по труп­пе не пода­ли ему руки.

Вац­лав Нижин­ский и Тама­ра Кар­са­ви­на в бале­те «Виде­ние розы» («При­зрак розы»)

Судь­ба Вац­ла­ва Нижин­ско­го была такой же рез­кой, дра­ма­тич­ной и над­рыв­ной, как и его хорео­гра­фия. Он обла­дал оче­вид­ным пси­хи­че­ским рас­строй­ством, и, веро­ят­но, связь с Дяги­ле­вым и почти еже­днев­ные эмо­ци­о­наль­ные встряс­ки на сцене не спо­соб­ство­ва­ли выздо­ров­ле­нию. Нижин­ско­му поста­ви­ли диа­гноз «шизо­фре­ния» и поло­жи­ли в кли­ни­ку в Лон­доне. Дяги­лев помо­гал ему финан­со­во и одна­жды даже при­вел с собой на одну из поста­но­вок, уже боль­но­го. Нижин­ский ниче­го не вспом­нил, но перед объ­ек­ти­ва­ми фото­ка­мер вдруг выпря­мил­ся, позируя.

Нижин­ский умер в 1950 году в Лон­доне, в 1953‑м его прах пере­за­хо­ро­ни­ли в Пари­же. Моги­лу укра­си­ли ста­ту­ей Пет­руш­ки, одной из самых извест­ных ролей Вац­ла­ва. День­ги на уста­нов­ку дал Серж Лифарь, но не он сме­нил Нижин­ско­го в ста­ту­се глав­но­го солиста.


Леонид Мясин

Лео­нид Мясин на афи­ше «Рус­ско­го балета»

Лео­нид Мясин, един­ствен­ный в труп­пе Дяги­ле­ва выпуск­ник «мос­ков­ской шко­лы», был талант­ли­вым актё­ром в той же мере, в какой вели­ко­леп­но тан­це­вал. В 1915 году два­дца­ти­лет­ний Мясин дебю­ти­ро­вал в каче­стве балет­мей­сте­ра и поста­вил для «Рус­ско­го бале­та» «Пол­ноч­ное солн­це» на музы­ку Римского-Корсакова.

В пол­ной мере талант хорео­гра­фа Мясин про­явит при созда­нии бале­та «Парад» на музы­ку Эри­ка Сати. Авто­ром либ­рет­то высту­пит боль­шой друг «Рус­ских сезо­нов» Жан Кокто, а деко­ра­ци­я­ми зай­мет­ся Паб­ло Пикассо. «Парад» ста­нет вто­рым по скан­даль­но­сти, после «Вес­ны свя­щен­ной», бале­том антре­при­зы. Авто­ры, отри­ца­ю­щие клас­си­цизм, допол­ни­ли музы­ку рёвом само­ле­та и трес­ком пишу­щей машин­ки, а Пикассо поэкс­пе­ри­мен­ти­ро­вал с кубизмом.

Реак­ция на пре­мье­ру была про­ти­во­ре­чи­вой. Эри­ка Сати за музы­ку к это­му бале­ту кри­ти­ки назы­ва­ют «пси­хо­ван­ным ком­по­зи­то­ром тре­що­ток», кото­рый «ради сво­е­го удо­воль­ствия выма­рал гря­зью репу­та­цию „Рус­ско­го бале­та“», а Пикассо обзы­ва­ют «гео­мет­ри­че­ским мази­лой». Дяги­лев, любив­ший скан­да­лы, всё же попро­сил всту­пить­ся за спек­такль вели­ко­го Апол­ли­не­ра, и тот напи­сал мани­фест «Новый дух», впер­вые упо­тре­бив в нём тер­мин «сюр­ре­а­лизм» и опре­де­лив на мно­го лет раз­ви­тие все­го фран­цуз­ско­го искус­ства. Покро­ви­тель­ство Апол­ли­не­ра дало Сати и Пикассо свое­об­раз­ный карт-бланш. Гий­ом Апол­ли­нер писал об этом балете:

«Это сце­ни­че­ская поэ­ма, кото­рую нова­тор музы­кант Эрик Сати пере­ло­жил в изу­ми­тель­но экс­прес­сив­ную музы­ку, такую отчёт­ли­вую и про­стую, что в ней нель­зя не узнать чудес­но про­зрач­но­го духа самой Фран­ции. Худож­ник-кубист Пикассо и самый сме­лый из хорео­гра­фов, Лео­нид Мясин, выяви­ли его, в пер­вый раз осу­ще­ствив этот союз живо­пи­си и тан­ца, пла­сти­ки и мимики».

Сати видел этот балет на сцене все­го один раз, в 1917 году во вре­мя скан­даль­ной пре­мье­ры, но «Парад» ста­нет самым успеш­ным в Лон­доне «дяги­лев­ским» балетом.

Порт­рет Лео­ни­да Мяси­на. Худож­ник Сер­гей Судейкин

Мясин с само­го нача­ла откро­вен­но тяго­тил­ся при­вя­зан­но­стью Дяги­ле­ва. В 1920 году он влю­бил­ся в одну из соли­сток, Веру Сави­ну, и объ­явил о сво­ём к ней ухо­де. Для арти­ста с его ста­ту­сом в антре­при­зе это озна­ча­ло и конец карье­ры у Дягилева.

Мясин стал извест­ным балет­мей­сте­ром и за пре­де­ла­ми «Рус­ско­го бале­та». Он сочи­нил более 70 бале­тов, и за три года до сво­ей смер­ти Дяги­лев вновь при­гла­сил его в «Рус­ский балет» в каче­стве поста­нов­щи­ка. После смер­ти учи­те­ля Мясин воз­гла­вил труп­пу «Рус­ский балет Мон­те-Кар­ло», но тогда, в 20-ых годах, на его место при­шло имя, затмив­шее все остальные.


Серж Лифарь

Сер­гей Лифарь, тан­цор «Рус­ских сезо­нов» укра­ин­ско­го про­ис­хож­де­ния, впер­вые при­е­хал к Дяги­ле­ву с Бро­ни­сла­вой Нижин­ской, сест­рой Вац­ла­ва, тоже балет­мей­сте­ром. Его путь к сла­ве был не таким быст­рым, как у Вац­ла­ва, и ему не при­шлось так боль­но падать в самом кон­це, когда всё закон­чи­лось, хотя его конец, без­услов­но, был самым насто­я­щим из всех. Стес­ни­тель­ный, застен­чи­вый, увле­чён­ный куль­ту­рой, фана­тич­ный и пре­дан­ный, Лифарь стал послед­ним фаво­ри­том Сер­гея Павловича.

Серж Лифарь

В отли­чие от Нижин­ско­го, кото­рый начал сотруд­ни­чать с Дяги­ле­вым на пике сво­ей фор­мы, Лифа­рю при­шлось доучи­вать­ся в Евро­пе. Он зани­мал­ся в Ита­лии с Лега­том и Чекет­ти, ста­вил сто­пу, мно­го тре­ни­ро­вал­ся. Дяги­лев писал:

«Лифарь ждёт соб­ствен­но­го под­хо­дя­ще­го часа, что­бы стать новой леген­дой, самой пре­крас­ной из легенд балета».

Лифарь заме­нил Мяси­на в неко­то­рых ста­рых бале­тах («Зефир и Фло­ра», 1925; «Ода», 1928) и начал соли­ро­вать в новых — «Кош­ка» (1927), «Апол­лон Муса­гет» (1928), «Блуд­ный сын» (1929). «Апол­лон Муса­гет» был напи­сан Стра­вин­ским спе­ци­аль­но для Лифа­ря. Тот писал в сво­их мемуарах:

«Игорь Стра­вин­ский, автор нашей „Вес­ны свя­щен­ной“, пишет для меня балет! Нуж­но ли гово­рить о том, какая радость и гор­дость охва­ти­ли меня?».

Ком­по­зи­тор при­шел в вос­торг от «Апол­ло­на Муса­ге­та», но в ещё боль­шей эйфо­рии пре­бы­вал импре­са­рио. Он поце­ло­вал сво­е­му соли­сту ногу:

«Запом­ни, Серё­жа, на всю жизнь сего­дняш­ний день: во вто­рой раз я целую ногу тан­цов­щи­ку, — до тебя я поце­ло­вал ногу Нижин­ско­го после „Spectre de la Rose“ [«Виде­ние розы», балет в поста­нов­ке Миха­и­ла Фокина]».

Серж Лифарь несёт на пле­че Коко Шанель

Более при­ме­ча­те­лен дру­гой слу­чай. На репе­ти­ции бале­та «Зефир и Фло­ра» Лифарь вывих­нул обе ступ­ни. Дяги­лев, конеч­но, наста­и­вал на том, что­бы заме­нить арти­ста и вовре­мя поме­нять имя на афи­шах, но Лифарь оста­вал­ся непреклонен:

«…Я или буду тан­це­вать в „Зефи­ре“, или бро­шусь с монак­ской ска­лы, а дру­го­му Борея не отдам».

В день пре­мье­ры Дяги­лев уехал рань­ше, что­бы не видеть, как его глав­ный солист, лечив­ший­ся ком­прес­са­ми и мас­са­жем, без­успеш­но пыта­ет­ся ходить. Во вре­мя спек­так­ля Лифа­рю три­жды вправ­ля­ли вывих, но тан­це­вал он вели­ко­леп­но. «Бале­ты с уча­сти­ем Лифа­ря сей­час кажут­ся мне сном», — писал Алек­сандр Бенуа.

Серж Лифарь

Хотя «Рус­ские сезо­ны» со смер­тью Дяги­ле­ва закон­чи­лись, карье­ра Лифа­ря про­дол­жи­лась на евро­пей­ском про­стран­стве. Он стал пре­мье­ром Париж­ской опе­ры, а после — руко­во­ди­те­лем балет­ной труп­пы теат­ра, открыл в Пари­же Инсти­тут хорео­гра­фии при Гранд-Опе­ра, рефор­ми­ро­вал всю балет­ную систе­му. О нём пишут в справ­ках и био­гра­фи­ях: «фран­цуз­ский артист бале­та», и его тан­це­валь­ную шко­лу назы­ва­ют французской.

Точ­но таким же рефор­ма­то­ром и пер­во­от­кры­ва­те­лем ста­нет балет­мей­стер «Рус­ских сезо­нов», рабо­тав­ший с Лифа­рём. Его шко­ла будет аме­ри­кан­ской, и он возь­мёт псев­до­ним, скры­ва­ю­щий гру­зин­скую фами­лию — Джордж Баланчин.


Джордж Баланчин

Как и мно­гие балет­мей­сте­ры, Балан­чин начи­нал тан­цо­ром бале­та. Он закон­чил балет­ную шко­лу Мари­ин­ско­го теат­ра, тан­це­вал там же после рево­лю­ции. Во вре­мя поезд­ки на гастро­ли в 1924 году решил не воз­вра­щать­ся в Совет­ский Союз. Трав­ма коле­на не поз­во­ли­ла ему про­дол­жать карье­ру тан­цов­щи­ка, и Дяги­лев пред­ло­жил тогда ещё Геор­гию Балан­чи­вад­зе место посто­ян­но­го балет­мей­сте­ра «Рус­ско­го бале­та» и псев­до­ним на запад­ный манер — Джордж Балан­чин. До сих пор Балан­чин оста­ет­ся, пожа­луй, самым извест­ным балет­мей­сте­ром в мире. Он говорил:

«По кро­ви я гру­зин, по куль­ту­ре рус­ский, а по наци­о­наль­но­сти петербуржец».

Джордж Балан­чин (в цен­тре) в Америке

Балан­чин рабо­тал в «Рус­ском бале­те Дяги­ле­ва» с 1924 по 1929 годы, поста­вил девять круп­ных бале­тов, сре­ди кото­рых — «Апол­лон Муса­гет», «Блуд­ный сын», «Кош­ка», «Три­умф Неп­ту­на», и несколь­ко номе­ров. Для него «Рус­ские сезо­ны» ста­ли про­сто удач­ным стар­том. Он изме­нил пра­ви­ла балет­ной «игры»: убрал лите­ра­тур­ные сюже­ты, под­чи­нил спек­так­ли музы­ке. Твор­че­ский прин­цип Балан­чи­на категоричен:

«Мне не нуж­ны люди, кото­рые хотят тан­це­вать, мне нуж­ны те, кто не тан­це­вать не может».

Он ста­нет выда­ю­щим­ся дея­те­лем аме­ри­кан­ской куль­ту­ры, созда­те­лем новой балет­ной шко­лы и ново­го балет­но­го сти­ля, одним из самых вли­я­тель­ных дея­те­лей XX века.

Балан­чин исполь­зо­вал музы­ку мно­гих ком­по­зи­то­ров для сво­их поста­но­вок, но чаще все­го он сотруд­ни­чал с авто­ром музы­ки к его пер­во­му бале­ту «Песнь соло­вья», Иго­рем Стравинским.


Игорь Стравинский

Игорь Стра­вин­ский

Бале­ты Иго­ря Стра­вин­ско­го — неотъ­ем­ле­мая часть «Рус­ских сезо­нов». За пер­вые три года сотруд­ни­че­ства с Дяги­ле­вым Стра­вин­ский создал пооче­ред­но «Жар-пти­цу» (1910), «Пет­руш­ку» (1911) и «Вес­ну свя­щен­ную» (1913). Все эти про­из­ве­де­ния напи­са­ны для мно­го­чис­лен­но­го оркест­ра и изоби­лу­ют рус­ски­ми фольк­лор­ны­ми моти­ва­ми. Из-за харак­тер­ной рит­мич­но­сти и музы­каль­но­го дис­со­нан­са «рус­ские» про­из­ве­де­ния Стра­вин­ско­го лег­ко выде­ля­ют­ся сре­ди про­чих. О наци­о­наль­ной при­ро­де его музы­ки часто выска­зы­ва­ют­ся экс­пер­ты. Сам ком­по­зи­тор даже в позд­ние годы наста­и­вал на исклю­чи­тель­ной «рус­ско­сти» любых сво­их сочинений:

«Я всю жизнь по-рус­ски гово­рю, у меня слог рус­ский. Может быть, в моей музы­ке это не сра­зу вид­но, но это зало­же­но в ней, это — в её скры­той природе».

Игорь Стра­вин­ский и Сер­гей Дягилев

Стра­вин­ский был близ­ким дру­гом Дяги­ле­ва, хоть они и пере­ста­ли общать­ся в послед­ние годы жиз­ни Сер­гея Пав­ло­ви­ча из-за финан­со­вых раз­но­гла­сий. Игорь Стра­вин­ский похо­ро­нен на вене­ци­ан­ском клад­би­ще Сан-Мике­ле непо­да­лё­ку от Дяги­ле­ва. Над­пись на его могиль­ной пли­те выпол­не­на шриф­том, харак­тер­ным для Лео­на Бак­ста, худож­ни­ка «Рус­ских сезонов».


Леон Бакст

В нача­ле 1910‑х годов Лейб-Хаим Розен­берг, уже взяв­ший к тому вре­ме­ни псев­до­ним Леон Бакст, нари­су­ет мно­же­ство порт­ре­тов сво­их совре­мен­ни­ков. Будет сре­ди его поло­тен и изоб­ра­же­ние Дягилева.

Порт­рет Дяги­ле­ва с няней. Худож­ник Леон Бакст

Для «Рус­ских сезо­нов» Бакст оформ­лял «Клео­пат­ру», «Шехе­ра­за­ду», «Кар­на­вал», «Нар­цисс». По его эски­зам шили костю­мы для Вац­ла­ва Нижин­ско­го и Тама­ры Кар­са­ви­ной. Бакст ока­зал­ся так попу­ля­рен в Евро­пе, что о нём сочи­ня­ли пес­ни («О, как же измо­та­ны нер­вы у нас, ей ван­ну офор­мил сам Леон Бакст»), а мода на рус­ский коло­рит в одеж­де и инте­рье­ре при­ве­ла к тому, что супру­га коро­ля Вели­ко­бри­та­нии Геор­га VI выхо­ди­ла замуж в пла­тье по моти­вам рус­ско­го фольклора.

Леон Бакст был близ­ким дру­гом Дяги­ле­ва на про­тя­же­нии почти всей жиз­ни. Кро­ме него, из дру­зей импре­са­рио сто­ит выде­лить, пожа­луй, Мисю Серт.


Мися Серт. И смерть в Венеции

На пре­мье­ре «Бори­са Году­но­ва» в Пари­же, с кото­рой нача­лась исто­рия «Рус­ских сезо­нов», при­сут­ство­ва­ла свет­ская зна­ме­ни­тость. После трёх бра­ков она мог­ла бы вос­поль­зо­вать­ся мно­же­ством фами­лий, но исто­рия сохра­ни­ла её как Мисю Серт, и без неё исто­рия дяги­лев­ской антре­при­зы не будет полной.

Мися Серт. Спра­ва — с Сер­ге­ем Дягилевым

Мися была, пожа­луй, вто­рой по зна­чи­мо­сти жен­щи­ной в жиз­ни Дяги­ле­ва. Она писа­ла о Сер­гее Павловиче:

«Мы не рас­ста­ва­лись до пяти часов утра, и каза­лось невы­но­си­мым, что когда-то всё же при­дёт­ся рас­стать­ся. На сле­ду­ю­щий день он при­шёл в мой дом, и наша друж­ба про­дол­жа­лась до самой его смерти».

Часто, когда Дяги­лев испы­ты­вал финан­со­вые труд­но­сти, имен­но Мися дава­ла ему денег. Импре­са­рио очень ценил мне­ние сво­ей подру­ги и рев­ни­во писал ей, что­бы она не сме­ла уез­жать из горо­да, не встре­тив­шись с ним. Когда Лифарь теле­гра­фи­ру­ет из Вене­ции о том, что состо­я­ние Дяги­ле­ва стре­ми­тель­но ухуд­ша­ет­ся, Мися при­е­дет про­во­дить Сер­гея Пав­ло­ви­ча в послед­ний путь и даст денег на похороны.

Дяги­лев умрёт в 1929 году, и исто­рия «Рус­ско­го бале­та» закон­чит­ся с его смер­тью в Вене­ции. Труп­па рас­па­дет­ся, а её участ­ни­ки най­дут себе новое при­ста­ни­ще в дру­гих теат­рах по все­му миру. К моги­ле Дяги­ле­ва при­ко­ло­ты мно­го­чис­лен­ные балет­ные пуан­ты, а эпи­та­фия цити­ру­ет умер­ше­го: «Вене­ция, посто­ян­ная вдох­но­ви­тель­ни­ца наших успокоений».

Труп­па «Рус­ско­го бале­та». В цен­тре — Сер­гей Дягилев

«Рус­ский балет Дяги­ле­ва» — это исто­рия мно­гих влюб­лён­но­стей и несколь­ких разо­ча­ро­ва­ний. Имен­но в рабо­те над оче­ред­ным бале­том, напри­мер, позна­ко­ми­лись Паб­ло Пикассо и Оль­га Хох­ло­ва. Разо­ча­ро­ва­ние в Фокине при­ве­ло в труп­пу Балан­чи­на, влюб­лён­ность Лифа­ря заста­ви­ла его вый­ти на сце­ну с трав­мой, влюб­лён­ность Нижин­ско­го выну­ди­ла его поки­нуть антрепризу.

«Рус­ский балет Дяги­ле­ва» — это исто­рия паде­ния Рос­сий­ской импе­рии и взлё­та Совет­ско­го Сою­за, исто­рия потерь и славы.

«Рус­ский балет Дяги­ле­ва» — это самые име­ни­тые ком­по­зи­то­ры, худож­ни­ки, моде­лье­ры, писа­те­ли, поэты и тан­цо­ры сво­е­го вре­ме­ни. Био­гра­фия каж­до­го из них вклю­ча­ет в себя дяги­лев­скую антрепризу.

Моги­ла Сер­гея Дяги­ле­ва на клад­би­ще Сан-Мике­ле в Венеции

Над клад­би­щем Сан-Мике­ле начи­на­ет­ся вал­тор­ной над­рыв­ная мело­дия «Вес­ны свя­щен­ной». Она про­дол­жа­ет­ся в Пер­ми на Дяги­лев­ском фести­ва­ле, куда съез­жа­ют­ся балет­ные труп­пы все­го мира. Зву­чит клар­не­та­ми под сво­да­ми Мари­ин­ско­го теат­ра, где ста­вят совре­мен­ные вер­сии бале­та, струн­ны­ми рвёт­ся в Париж, на сце­ну Гранд-опе­ра, пус­ка­ет воз­душ­ный поце­луй в сто­ро­ну Мон­те-Кар­ло и мчит­ся во весь опор духо­вы­ми через оке­ан, к Нью-Йор­ку, а отту­да — кар­ти­на­ми Рери­ха, сти­ха­ми Кокто, угло­ва­ты­ми дви­же­ни­я­ми Нижин­ско­го, надеж­дой Дяги­ле­ва, кра­со­той Вене­ции, их общим на всех вдох­но­ве­ни­ем — рвёт­ся к звез­дам, к далё­ко­му и недо­ступ­но­му для нас «Вояд­же­ру», на золо­том дис­ке кото­ро­го запи­са­на «Вес­на свя­щен­ная», как одно из вели­чай­ших про­из­ве­де­ний человечества.

Балет отно­сит­ся к чис­лу глав­ных куль­тур­ных досто­я­ний Рос­сии. Так одна­жды решил Дяги­лев, и теперь, в наши дни, едва ли най­дёт­ся круп­ный евро­пей­ский театр, в исто­рии кото­ро­го не нашлось бы рус­ско­го име­ни, обро­нён­но­го слу­чай­но вели­ким импре­са­рио. «Мы долж­ны искать в кра­со­те вели­ко­го оправ­да­ния наше­го чело­ве­че­ства», — напи­сал Сер­гей Пав­ло­вич в жур­на­ле «Мир искус­ства». Про­шло почти сто лет со дня его смер­ти. Оправ­да­ния ищут и находят.

Поделиться