Освобождение крестьян от крепостного права, произошедшее в 1861 году, стало поворотной точкой в отечественной истории. Реформа, к которой шли многие десятилетия, неожиданно обрушилась на русский народ, ударив одним концом палки по барину, а другим – по мужику. VATNIKSTAN рассмотрит, как реформа выглядела в глазах простого русского крестьянина и так ли на самом деле она безупречно положительна, а также расскажет, как была устроена повседневная жизнь крестьянина.
«Первые ласточки» реформы
Отправной точкой интересующего нас события стал крестьянский регулятив 1802 года, закреплявший за крестьянином право владения, пользования и распоряжения движимой собственностью. Здесь нас внезапно, как крестьян XIX века, поджидает первое «но» – так называемый «железный инвентарь». Он всё ещё оставался в собственности у помещика, хоть и использовал его крестьянин, и понятие «железного инвентаря» определял сам феодал: это понятие могло включать в себя обычные инструменты для обработки земли, а могло — скот и зерно. Регулятив указывал также, что крестьянин мог передавать своё хозяйство по наследству, но было ли что передавать, когда помещик по-прежнему мог лишить крестьянина земли, переселить куда подальше, а то и вовсе продать? Для приведения этих мер в действие барин мог обвинить неугодного крестьянина в плохой отработке барщины, в неугодном поведении или в оскорблении церкви.
Пути обхода регулятива 1802 года частично перекрыли законы 1804 года, указывавшие на незаконность продажи крестьянских домохозяев и домашний суд над ними. А ещё эти законы поддерживали право крестьян на наследство.
Следующим документом, предвосхитившим Положение об отмене крепостного права, является Указ о вольных хлебопашцах 1803 года. Помещики получили возможность отпускать крестьян, сумевших откупиться, или целые селения с землёй. Если крестьянин не успевал в срок выплатить деньги или отработать определённый объём барщины, то он возвращался в собственность помещика. Откупившегося крестьянина называли свободным хлебопашцем (он же вольный хлебопашец). Именно положение об откупе крестьянина легло в основу Манифеста о даровании крепостным свободы 1861 года. По указу о вольных хлебопашцах к 1858 году свободными были только 150 тысяч крестьян, что немногим больше 1%, а за царствование Александра I освободилось крестьян только около 50 тысяч – большинство помещиков не хотело расставаться со своей «собственностью».
В период с 1804 по 1819 гг. проводился некий «социальный эксперимент» – свободу получали области, населённые эстонцами и финнами.
Второй бунташный век?
Вторая треть XIX века была пропитана атмосферой угрозы – всё началось с выступления декабристов в 1825 году и восстания в Польше в 1830 году, совпавшего с холерными бунтами в центральной части Российской империи.
Обстановка среди народа также накалялась, сказывалась историческая неактуальность крепостного права – тогда как во всех европейских странах закончен был промышленный переворот, в России, равнявшейся на Европу, землёй владели феодалы, и промышленность только начинала развитие. В 50-х гг. XIX века насчитывалось около 50 миллионов крестьян – частных и государственных, в равной степени прикованных к своей земле и заключённых в общины с круговой порукой.
Крестьянство было основной массой населения — всего от 80 до 90%. Основу трудовой и хозяйственной деятельности составлял подневольный труд с применением примитивных орудий. По мере продвижения прогресса ручной труд всё больше сдавал свои позиции и тормозил развитие экономики, которая больше не могла развиваться экстенсивным путём. Истощение земель приводило к понижению урожайности, нехватке продовольствия и в самой верхней точке затрагивало социальную и политическую стабильность. Вызовы времени требовали нового работника, не привязанного к земле и не скованного в распоряжении своими рабочими возможностями.
И здесь порочный круг замыкается – помещичьи хозяйства всё чаще стали прибегать к наёмному труду на производстве, потому что качество наёмного труда было выше крестьянского. Крестьян с деловой жилкой также ждало ограничение – приобретать собственность они могли только на имя помещика, а основная часть доходов с торговли или промысла так же уходила помещику.
К концу 1850-х в крестьянской среде начало концентрироваться недовольство, которое только усиливалось, выливаясь в случаи открытого неповиновения, бегства и погрома барских усадьб.
Влияние также оказывал этнический фактор – это и польские антироссийские выступления, и восстания мордвы, и конфликты с марийцами на основе их родной религии.
Пагубность существования крепостного строя выявила Крымская война 1853–1856 гг.. Проигранная война продемонстрировала техническое отставание Российской империи от Великобритании и Франции. Общественность определяла главной причиной позорного поражения именно крепостное право. В итоге неудачи в войне вызвали негодование народа, и по стране прокатилась волна массовых волнений. Ещё сильнее общественное движение усилилось в декабре 1855 после смерти Николая I. На престол вступил легендарный Александр II, названный позже Освободителем. На молодого императора возлагались большие надежды.
Ход крестьянской реформы
Закончилась Крымская война, и вышеупомянутое общественное движение ускорило действия правительства по подготовке реформы. На первом месте стоял вопрос отмены крепостного права. За первые два года царствования Александру прислали свыше 60 записок, касающихся этой темы. Составителями были выходцами из разных социальных групп. Они предлагали разные подходы к решению сложного вопроса, но их объединяло одно – понимание того, что перемены необходимы.
Александр II не был убеждённым реформатором, не обладал шириной личности своего предка Петра I, но у него были правильное восприятие сложившейся обстановки и достаточная решимость для переворота общества сверху, для сохранения баланса между самодержавием и народным авторитетом.
Первым шагом к отмене крепостного права стала речь императора перед дворянством Москвы 30 декабря 1856 года. Самодержец проникновенно говорил о том, что рано или поздно империя придёт к освобождению крестьян. «Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться до того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу», — говорил император Александр II.
Литография.
Что действительно умел царь, так это подбирать талантливых помощников, способных провести реформы так, как следует, прислушиваться к чужому мнению и быть гибким в решении проблем разного уровня.
Вскоре после речи Александр поручил Министерству внутренних дел разработать несколько вариантов проекта решения вопроса крепостничества.
Один из проектов предлагал поэтапную отмену крепостного права, как в остзейских губерниях (сегодня Эстония и Латвия). В 1857 году был создан Секретный комитет по крестьянскому делу, руководимый лично императором.
Второй этап открыт официальным письмом императора виленскому генерал-губернатору В. И. Назимову (оно же больше известно как рескрипт Назимову). В письме содержалось предложение создать в подвластных Назимову губерниях дворянские комитеты для обсуждения проектов реформы. В письме указывались и основные пункты реформы: крестьяне становятся свободными, оставляя за собой свою землю, но платят выкуп, а участки поля, закрепленные за крестьянами, остаются помещику и лишь по добровольному соглашению крестьяне могли забрать эти отрезки). Юридическая зависимость ликвидировалась по истечении 10 лет.
Рескрипт опубликовали в печати, и подготовка реформы стала гласной, а дворянство горячо поддержало идею создания комитетов и к концу 1858 года они были созданы в более чем 40 губерниях европейской части империи. Циркуляр Министерства внутренних дел гласил: «Так как петербургское дворянство выразило желание заняться улучшением положения крестьян, то ему разрешается устройство комитета».
Третий этап – это преобразование Секретного комитета по крестьянскому делу в Главный, а также образование Редакционных комиссий. Учёт противоположных позиций – либеральной и консервативной, –противоречащих друг другу, оказывал влияние на развитие данного процесса.
В основу проектов ложились следующие принципы:
- крестьяне должны были немедленно почувствовать улучшение быта;
- помещики должны были знать, что их интересы поддерживаются и защищаются;
- власть на местах должна быть уверена в своей непоколебимости и нерушимости общественного порядка.
17 февраля 1861 года обсуждение законопроектов завершилось, были внесены последние правки, а 19 февраля документы подписал император. Одно из величайших событий в истории России свершилось.
А что же крестьяне?
Пока на государственном уровне кипели страсти вокруг крестьянской реформы, виновники торжества вели свой обычный быт, который в основной своей части оставался прежним: непритязательным и даже аскетичным. Постороннего человека из других условий – заскучавшего дворянина, благотворителя или просветителя, желающего помочь, поражало внутреннее убранство крестьянского жилища. Оно мало чем изменилось в сравнении с предыдущим веком.
Чистота жилища
Большую часть комнаты занимала печь, служившая и для обогрева, и для готовки, и как основной предмет мебели. Более чем 80% крестьянских домов отапливались «по-чёрному». Часто в помещении стояла невыносимая духота, опасная для здоровья. При этом семьи состояли более чем из семи человек. Такое жилище способствовало подрыву здоровья.
Санитарные условия дома практически всецело зависели от того, каким было покрытие пола в жилом помещении. Те, кто могли себе позволить доски в качестве пола, могли рассчитывать на относительную чистоту в своём доме, а вот в жилищах с земляным полом все было сложнее. Голую утоптанную землю застилали универсальным и лёгким в доступе покрытием – соломой, на которую справляли естественную нужду дети и больные, и которую заменяли по мере загрязнения. В некоторых селах могли даже не делать отхожих мест, где могли бы отправлять естественные надобности взрослые.
Вследствие повальной безграмотности крестьяне не имели представлений о простейших санитарных нормах. Не было возможности просушивать земляной пол. Под ногами скапливались грязь и пыль. Положение усугубляло ещё и то, что зимой в доме содержался и мелкий скот, и молодняк крупного скота.
Постель часто заменял так называемый «соломенник» – мешок, набитый той же ржаной или яровой соломой. В отличие от соломы с пола, которую периодически убирали, та, которой набивали мешки, не менялась иногда годами, и также притягивала к себе грязь, заразу, клопов, блох и вшей. Из постельного белья бытовали только наволочки, и то очень редко. Зачастую не было и подушек.
Неизменными сожителями крестьян были вышеупомянутые паразиты и тараканы. Самым частым спутником крестьян, а особенно детей, были вши.
В летнюю пору крестьян особенно одолевали блохи. Традиционным методом борьбы с грязью и паразитами были бани, но их было очень мало – иногда одна на 20 человек, и тогда черная печь заменяла и баню. Крестьяне мылись раз или два в месяц. Полотенце для вытирания также было одним на всю семью, а если мылись в корыте, то вода после предыдущего члена семьи не менялась.
Не только грязная солома на полу служила источником заболеваний – немытые люди, пользующиеся общей посудой, сами становились переносчиками разного толка болезней: от смертоносной холеры, сваливавшей в одночасье всю семью, до сифилиса.
Крестьяне и помещики
Ещё со времен Екатерины II крестьянам на законодательном уровне было запрещено жаловаться на помещиков, и последние этим активно пользовались. За малейшую жалобу крестьянина могли сослать в Сибирь. За малейшее неповиновение над ним могли учинять самые изощренные расправы.
До реформы крепостные были практически рабами, вещами, словно бы не имевшими души и чувств, которым можно было бить всеми подручными средствами – крапивой, поленом, розгами, мучить, выворачивая руки и ноги, выдирая бороду или косы, оскорблять, заставлять работать с колодками на шее, пока не кончатся силы, перевести в разряд дворовых – личных слуг, продать и разделить при покупке родителей и малолетних детей, а за убийство крестьянина помещик ответственности практически не нёс.
Жизнь дворовых крестьян, приставленным к господам, была не менее тяжёлой, чем у крестьян, работавших в поле: первые всегда были на виду, они были обязаны исполнять все барские приходи, даже самые абсурдные. Так, к одной барыне была приставлена специальная «девка» для чесания пяток. Другие благородные рядили своих дворовых в костюмы столичных фрейлин, камердинеров и прочей прислуги царского двора. Третьи в наказаниях вообще не видели разницы между слугами и семейными. Четвёртые для потехи могли заставить ребёнка дворовых облизать раскаленную печь.
Иные помещики пользовались отечественным воплощением западного права первой ночи (ius primae noctis), требуя молодую жену своего крепостного к себе для разного рода «утех». В случае отказа жестоко наказывалась сразу вся чета – жене прищелкивали на шею рогатину так, чтобы невозможно было лечь с таким ярмом спать, мужу накручивали собачью цепь на шею в несколько витков, да так и пристегивали к столбу.
Правом первой ночи разврат не ограничивался. Особо похотливые помещики устраивали в своих усадьбах настоящие гаремы из крестьянских девушек и женщин, как это сделал помещик, по совместительству генерал-лейтенант, Измайлов, «прославившийся» своей безудержной жестокостью по отношению к крестьянам. Его зверства дошли до самого Николая I, но даже он оказался не в силах обуздать разбушевавшегося помещика.
Положение женщин
Если крепостные крестьяне равнялись со скотом в своих правах, то крестьянки и вовсе считались за мебель.
Крепостные женщины терпели унижения не только от господ, но и от родственников. Считаясь за приложение к мужу или родителям, они не имели ни самостоятельности, ни ценности, а незамужняя женщина была обречена на бедность и нищету либо на пострижение в послушницы.
У замужней женщины положение было немногим лучше. Она не имела никаких имущественных прав, самостоятельности решений и не могла развестись по своему желанию.
Во время беременности не давалось никаких поблажек. На плечи женщины по-прежнему уложилась вся домашняя и полевая работа.
Женский труд в помещичьих имениях ценился меньше и поэтому многие пытались уехать в города, чтобы наняться прислугой или же найти работу при каком-нибудь заводе. Это было сложно сделать. Для того, чтобы заняться отходничеством, что и есть работа в городе, вне села и помещичьего имения, нужен был паспорт, а выдачей паспортов распоряжался помещик. Женщина до 21 года свой паспорт могла получить по ходатайству родителей или лиц, их заменяющих, а после 21 года – только по разрешению мужа. Последнее условие было отменено лишь с началом Первой мировой войны.
При каждом барском доме традиционно находилась девичья – комната для прислуги женского пола. Лишь на малое время в сутки в девичьей прекращалась работа. Девушки вставали на рассвете и работали целый день: шили на барчат и прислугу, изготавливали белье, ткали, пряли и вязали зимние вещи, вышивали и плели тончайшие изделия. Из-под рук девушек выходили вышивки по батисту, кисее, бархату и атласу.
Подобная тонкая работа требовала поистине рабского труда и терпения, особенно когда экономные дворянки требовали от девушек бальные туалеты и изысканные кружева. Над такими платьями по несколько девушек высиживали не по одному месяцу и даже не по одному году.
Талантливые кружевницы и вышивальщицы были обречены на пожизненное одиночество и безбрачие, иначе «кто же шить-то будет»?
Талантливые кружевницы и вышивальщицы были обречены на пожизненное одиночество и безбрачие, иначе «кто же шить-то будет»? Забеременевшую без ведома девушку коротко постригали и с позором отправляли в деревню.
И даже у швей, не покладавших рук, век работы был короток: постоянное напряжение зрения со временем наносило непоправимый вред здоровью глаз, и со временем крестьянки слепли. Только тогда, их, как отработанный материал отпускали из плена девичьей и разрешали выйти замуж.
Не только кружевницы сохраняли невольный обет безбрачия – такая же участь ждала и приближенную к господам прислугу. Их наличие семьи лишало внимательности и усердия в служении барам.
Праздники
Несмотря на все тяготы крестьянской жизни, дни сменялись днями и в сельскую жизнь приходили праздники – самые разнообразные.
Первый праздник – это, конечно же, воскресенье. К этому дню убирали дом, мылись, готовили, одевались в хорошую одежду, чтобы со спокойной душой и чистым телом сходить в церковь. Работа в воскресенье считалась грехом.
Праздники ждали и готовились к ним, они перебивали серые трудовые будни, дарили радость простого отдыха и общения.
Празднование дарило и свободное время на приготовление вкусной и обильной пищи: ватрушки, мясные похлебки, квас и домашнее пиво. Семья собиралась за столом, накрытым чистой скатертью, отец играл в гармонь и устраивались песни и пляски. Все основные праздники были церковными – и Рождество, и Масленица, и Пасха, и Троица.
Отмечать большие праздники собирались всем селом, иногда и не одним. На самом рассвете торжественного дня в церквях начинался звон колоколов, и под него шли к заутрене люди с самого села, с окрестных деревень – родители с детьми, друзья и знакомые. После службы начиналось гулянье, плясала молодежь, играли в гармони, бубны, затягивали песни.
«Вот, бывало, в село праздник придет, мужики тогда такую речь заведут: про покосы, про снега, про пашню. Разговор идет и где какое население живет, как работают, как живут. Говорят, что скоро все машины будут делать. Сама косит, пашет, жнет. Скоро такие и у нас будут. Мы тогда ходили бы по полям и рассуждали, как жилось плохо нам. А тут Библией другой мужик тряхнет и скажет, что не то еще будет. Хитроумные, слышь, люди-то, еще не такую машину сделают.
Люди будут птицами летать, даже будут звезды с неба доставать. Все такие разговорчики идут, а потом запляшут, запоют о том, как девки по воду пойдут, "Волгу-матушку" помянут, "Хуторочек" напоследок споют. Вечером девки хороводы водили, песни пели, плясали. Я очень любил это время, когда работы в поле сделаны, хлеб обмолочен и в закрома свезен»
– П.Н. Русов
Продолжительность праздников разнилась от места к месту. Где-то Рождество длилось две недели, где-то – Масленица четыре дня, а Пасха – три. От места к месту и существовали различные локальные праздники, объединявшие иногда несколько деревень. Это были празднества, связанные с приметами или даже чьими-то именинами. Собственно, поэтому по-настоящему пустых дней в крестьянском календаре иногда и не было.
Знакомство с крестьянскими праздниками логичнее всего будет начать с Рождества, светлого православного праздника.
Вообще, крестьянское традиционное Рождество можно описать в нескольких словах – это сочельник, святки, гадания, игрища, вечёрки!
На сочельник пекли из ржаной муки пресные сочни и крестики. Первые съедались, а вторые раскладывались в муке и зерне под все двери дома, чтобы нечистые духи в рождественские и крещенские вечера вместе с людьми не веселились.
Игрища устраивались за две недели до Крещения. Веселилась и гуляла молодежь – танцевали под гармошку, играли, пели песни и частушки. Девушки гадали на суженого-ряженого. Гадания поражали своим разнообразием и выдумкой – гадали с помощью кольца, валенка, бараньей лодыжки.
После Рождества справляли свадьбы и готовились провожать зиму. И тут подходил ещё один из любимых праздников – Масленица. Люди торопились как следует повеселиться и наесться перед тем, как начнётся Великий пост. Искренний смех, безудержные игры и сытные блины, что называется, «от пуза» – это любимое народом празднество, смешавшее в себе православное и языческое, духовное успокоение и единение с природой. Масленица была праздником, который отмечался несколькими деревнями. Молодые ходили в гости к родителям, зятьёв приглашали на те самые тещины блины, а свахи на гуляньях и вечеринках высматривали неженатых скромниц и удалых красавцев. Дети строили замки и их обороняли или захватывали.
После Рождества справляли свадьбы и готовились провожать зиму. И тут подходил ещё один из любимых праздников – Масленица. Люди торопились, как следует, повеселиться и наесться перед тем, как начнется Великий пост. Искренний смех, безудержные игры и сытные блины, что называется, «от пуза» – всё это любимое народом празднество, смешавшее в себе православное и языческое, духовное успокоение и единение с природой. Масленица была праздником, объединявшим по нескольку деревень. Молодые ходили в гости к родителям, зятьёв приглашали на те самые тещины блины, а свахи на гуляньях и вечеринках высматривали неженатых скромниц и удалых красавцев. Дети строили замки и их обороняли или захватывали.
«Масленица – блины каждый день, катание на чем только можно: на шестах, колобельницах, ледянках, лошадях, стар и млад на улице. Колобельницы изготовляли, вместо санок, из широкой доски. Спереди прибивали поперечину, чтобы меньше втыкалась в снег. Чтоб удобнее было сидеть, приделывали облука. Снизу обмажешь жидким коровяком, заморозишь, косой поскоблишь, сделаешь ровным, наморозишь лед и каждый день всю Масленицу до поздней ночи катаешься с горы по дороге. Чаще всего в деревнях, что на горе, собирался народ со всей округи, делался посреди дороги желоб длинный-длинный. Девки и парни поливали его водой. А потом на ледянках, специально сделанных санях, по нескольку человек катались по этому желобу. Несло, осыпая снегом, на большие расстояния. Смех, визг, крики. Взрослые катались с «городка» на шестах … В "чистый понедельник" провожали Масленицу. Жгли солому, под гармошку пели, играли в снежки, сжигали соломенное чучело. Это символ плохого человека, пьяницы, лентяя, человека неавторитетного, плохого хозяина …»
– А. Е. Кочкина
Отгремела шумная, разгульная Масленица, и за ней начинается семинедельный Великий пост. Все эти дни нельзя питаться скоромным – то есть мясным и молочным. Держались на силе духа и на ожидании ещё одного праздника – Пасхи, которую праздновали даже шире, чем Рождество.
Читайте материал «Как праздновали Масленицу в начале XX века».
На Пасху снова вкусно ели, радуясь душой и телом после долгого поста. Ходили в церковь, поминали родных в последние дни Пасхи. Окончание светлого праздника означало начало нового периода в деревенской жизни – посевной.
«Для меня был самый веселый праздник – Пасха. Мама готовила к пасхальному столу разные кушанья из творога, пекла кулич, печенье, крендельки и красила яйца. Такой стол у нас был только в Пасху … Днем в деревне на улицах шло веселье. Качались на качелях, водили хороводы с песнями, играла гармонь. У детей были свои игры. Так веселились до позднего вечера. В другие дни веселье продолжалось всю пасхальную неделю. Всю неделю звонили церковные колокола. У людей было веселое настроение и на лицах светилась радость»
– Е. С. Лебедева
Лето тоже было с праздниками – и главным их них являлась Троица. Посевная пора заканчивалась и люди радовались лету и передышке между севом и сенокосом. К Троице тоже тщательно готовились и чистили абсолютно все – мыли дом и двор, подметали улицу и даже имеющийся навоз вывозили на поле. Из леса привозили берёзки и вкапывали перед окнами либо дом внутри украшали березовыми веточками.
«Троицу хорошо помню. В каждой деревне все от мала до велика выходили на улицу. Везде толпы народа: пляски, танцы, водили хороводы. Избы в деревнях украшены веточками березы, дуба, сирени. На улице расставляли скамейки, выносили ведра с домашним пивом (оно без дрожжей). В каждом ведре – ковшик, все могли угощаться – и старые, и малые. Оно было не хмельное, а подымало настроение. На сборище много музыкантов. Из малых деревень, за 2–3 км, люди приходили в большие села и деревни. Все эти торжества и гулянья шли часов с 12 и до поздней ночи. Дети, насмотревшись на танцы и гулянья, отделялись подальше и устраивали всякие игры: лапту, городки, чиж-палку, котел-шар и другие»
– И. И. Зорин
Питание
Состав крестьянской пищи ограничивался огородными дарами, и была потому простой, и даже грубой. Ее простота обусловлена не только ограниченностью выбора продуктов, но и отсутствием свободного времени у хозяйки. Некоторым разнообразием отличался только праздничный стол, и даже тогда крестьянская стряпуха была достаточно консервативной в выборе продуктов и блюд. Поэтому же и считалось, что всякие эксперименты в приготовлении пищи – от лукавого.
Самыми распространенными крупами были просо, овес и рожь.
Основной повседневной пищей было «варево», обычно щи или похлебка без мяса, и постная каша, изредка, в скоромные дни, заправлявшаяся свиным жиром. В праздничные дни на столе снова появлялись эти блюда, только уже с мясом, а также каша на молоке, яичница, пироги и жареная картошка с мясом. В церковные праздники на столе появлялись студень и холодец из ног и субпродуктов.
Мясо редко присутствовало на крестьянском столе. Доступная крестьянам растительная пища не могла удовлетворить основных потребностей организма. Редкостью была и пшеничная мука, это явление способствовало появлению поговорки «Белый хлеб – для белого тела».
В следующей статье мы выясним, что именно реформа изменила в крестьянской повседневности.
Читайте также «Голод 1890-х годов: причины, события и последствия»
